Воспоминания самой титулованной
воспитанницы Виктора Ильича Алексеева
3-кратной олимпийской чемпионки
в метании диска и толкании ядра,
3-кратной чемпионки Европы,
6-кратной чемпионки СССР,
11-кратной рекордсменки мира,
заслуженного мастера спорта СССР
Тамары Пресс
Есть такое слово – призвание
Один из иностранных корреспондентов как-то спросил меня:
– Ваш тренер не всегда может путешествовать с вами по белу свету. Алексеева не было рядом с вами в Бразилии и Новой Зе¬ландии. Но вы, тем не менее, побеждали. И с неплохими результа¬тами. Так ли уж нужен сейчас, при вашем международном классе, учитель «правописания» Алексеев?
3адумалась. Не потому, что искала ответ. Искала слова – единственно точные. Кажется, нашла:
– Вы знаете, почему я побеждала? Я не могла представить себе, что в «Последних известиях» скажут: «Тамара Пресс проиграла»... Я не имела права доставлять лишних волнений своему учителю Алексееву...
Меня поняли. Поблагодарили за ответ.
Да, мне безумно повезло в жизни, что я встретилась с Виктором Ильичом Алексеевым. Перечень его званий и регалий занимает не одну страницу. Назову лишь основные – заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР, многократный чемпион страны в метании копья. В 1936 году организовал при добровольном спортивном обществе «Зенит» детскую спортивную школу, бессменным руководителем которой был до конца жизни.
Имя Алексеева первым из советских легкоатлетов попало в «Большую советскую энциклопедию». На удостоверении заслуженного тренера СССР В.И. Алексеева стоит цифра «1». И это неслучайно – по масштабам своего педагогического таланта Виктора Ильича можно поставить в один ряд с Лесгафтом, Ушинским. Этот человек создал в спортивной педагогике свою «школу»: коллектив инди¬видуальностей, личностей, в котором никто ни на кого не был похож.
Сын питерского рабочего, и сам лекальщик высшей квалификации, Виктор Ильич стал интеллигентом, просветителем физической культуры. Свое высшее предназначение он видел в том, чтобы нести эту культуру в народ, в се¬мьи, к детям. Его учениками были 15 011 воспитанников школы «Зенита». Пятнадцать тысяч плюс еще одиннадцать – это очень важно для Алексеева.
Как-то вечером Виктор Ильич Алексеев сел в поезд «Красная стрела», уносившийся с берегов Невы в столицу России. Несмотря на то, что время было за полночь, он достал бумаги и начал работать. Сидевший напротив человек спросил его:
– Вы в командировку?
– Да, воевать еду...
Познакомились. Попутчиком оказался академик Борис Павлович Константинов. Вик¬тор Ильич узнал его – не раз они встречались на различных совещаниях. А вот академик-ядерщик не мог вспомнить Алексеева. Они го¬ворили всю ночь. Причём, речь шла о такой сложной теме, как «Идеи и машины». Во время беседы выяснилось, что у попутчи¬ков много общих знакомых. Академик очень заинтересовался Алексеевым. И уже когда поезд подъезжал к московской Останкинской телебашне спросил:
– А какая у вас профессия?
– Тренер! – ответил Виктор Ильич.
– Я понимаю, что вы не всё имеете право говорить, – улыбнулся академик, – но вы, конечно, знаете, что я имею допуск ко мно¬гим секретам...
– Я, действительно, детский тренер, – и Алексеев показал своё удостоверение, где гордо значилась цифра «1».
Разумеется, этот эпизод стал известен вовсе не потому, что Алек¬сеев похвалился: «Вот мы, мол, какие... с академиками на одной ноге». Нет, сам Константинов, давая интервью, сказал: «Такого образованного человека, как тренер Алексеев, я дав¬но не встречал»...
А я вообще таких людей не встречала, хотя в жизни моей было много знакомств с интересными людьми...
Алексеев прошёл в спорте путь трудный, сложный и не столь гладкий и счастливый, каким он представляется со стороны. Ведь тренерская работа, которой он себя посвятил, требует от человека не только таланта, но и больших физических и нравственных затрат, постоянного душевного напряжения. Не случалось ли ему сожалеть о несостоявшейся карьере артиста цирка, которым он мечтал быть в юности? Я спрашивала учителя об этом.
– Если бы возможно начать жизнь сызнова, я опять бы стал тренером детской школы, – отвечал он. – Уж что человеку на роду написано – то и будет. А мне написано одно – тренер! «И – раз, два – подтянулись, три – носочки кверху, четыре – выдох...» Не мыслю себя в другой про¬фессии. Есть такое слово – призвание. Оно определяет или должно определять выбор жизненного пути. И тогда самая черновая работа превращается для человека в творчество. Люди, далекие от спорта, не представляют, сколько у тренера этой «черновой работы», будничных забот, сколько крови и пота приходится извести, прежде чем твои идеи дойдут до учеников. В идеале тренер, навер¬ное, должен быть близок человеку Ренессанса. Этот человек должен быть наделен разными талантами: понимать литературу, живопись, чувствовать музыку. Блестяще знать анатомию и физиологию, психологию и психотерапию.
Тренер должен уметь разбудить воображение учеников, заставить их поверить в свои творческие замыслы.
Даже если бы Алексеев не воспитал ни одного олимпийско¬го чемпиона, его имя всё равно бы осталось на скрижалях спортивной истории. Виктор Ильич всегда с гордостью называл себя «детский тренер».
Первые ученики Алексеева уже давно стали дедушками и в прямом, и в переносном смысле слова. Уверовав в систему Алек¬сеева, переняв у него трепетное отношение к детям, они, как эстафету, понесли наказы Виктора Ильича новому поколению. А уже спортивные внуки Алексеева передали их четвёртому поколению. А затем – пятому...
Ремесло тренера Алексеев превратил в искусство. Не ре¬корды ради рекордов, нет, это никогда не увлекало Виктора Ильича, а забота о нравственном и физическом здоровье ребят. Он воспитывал в нас не только спортивную выправку и мужество, но и человечность, доброту, уважение к окружающему миру. Га¬рмония красоты физической и нравственной – вот что было главной его заботой.
Чтобы сорок один год уверенно идти по прямой восходящей дороге, нужно быть одержимым.
Хотя Виктор Ильич Алексеев имел высшее физкультурное и педагогическое образование, беру на себя смелость утверждать, что большинство знаний он постиг в процессе самообразования.
Виктор Ильич вёл свою школу на общественных началах. Он никогда не получал зарплату за рабо¬ту с детьми. Виктор Ильич работал на военном заводе, считался специалистом высшей квалификации, стахановцем. На свои личные деньги он покупал копья, ядра, диски, медицинболы. Многим ребятам он дарил тренировочные костюмы. Мальчишки брали их, думая, что это подарки гороно... А сколько раз Виктор Ильич выручал меня – достаточно сказать, что мне одной пары тапочек хватало лишь на три тренировки... А папаши Рокфеллера у меня не было... Увидев как-то мои ноги, истёртые в кровь, Алексеев на следующую тренировку принёс новые полукеды...
Заряженный на рядовую работу, конструктор рекордов, инженер человеческих душ, Виктор Ильич имел золотой ключик к каждому из 15011 сердец, доверившихся ему. Поговорит с кем-то из нас, отойдёт – и обязательно что-то запишет в блокно¬тик.
При Викторе Ильиче всегда была записная книжка, он постоянно фиксировал свои мысли. Каждую ночь – а Виктор Ильич трудно засыпал и не пользовался снотвор¬ным – он исписывал немало бумаги. Лежит в кровати – думает, что-то изобретает, записывает. Листочки броса¬ет на пол. Утром вся комната – белоснежный ковёр. Это – новые упражнения и тесты. Так каждую ночь в течение 41 года, пока был тренером.
Как-то во время соревнований в США мы с Виктором Ильичём смотрели телевизионную программу. Был объ¬явлен конкурс на изобретение физических упражнений. Алексеев улыбнулся: «Считай, я выиграл все их призы». В первый раз услышала, что бы он себя похвалил, хотя и в шутку. А вообще-то, он был прав по существу: Виктор Ильич за годы тренерской работы изобрёл несколько тысяч новых упражнений.
Вспоминаю его последние тренировки. Он появлялся утром на стадионе со складным стулом в руке, распола¬гался у края беговой дорожки и нетерпеливо поглядывал на часы. До начала занятий ещё оставалось несколько минут, и он знал, что ученики появятся вовремя, но всё равно нервничал, потому что мысленно уже жил трениров¬кой.
Ах, этот складной стул! Тренер не мог, как в молодости, десять часов оставаться на ногах. Сказывались, конечно, 60 с лишним беспокойных лет и дни ленинградской блока¬ды, где были «сто двадцать пять блокадных грамм со свин-цом и кровью пополам…»
Он работал до последнего часа жизни. Утром провёл тренировку. «У меня появились интересные идеи», – сказал он и пошёл отдохнуть перед вечерними занятиями...
Из книги «Золотые страницы российской спортивной истории»,
серия «История спорта от первого лица»,
Современный музей спорта,
Издательство МБА,
2011 год
