Лани набрали скорость
Николай Долгополов
«Серебряные Лани» – это призы, которыми каждый год награждаются десять лучших спортсменов России, лучший тренер и сильнейшая команда года.
Думаю, нет призов демократичнее наших, придуманных и именно так названных Валерием Владимировичем Кузиным (Царствие ему Небесное, так рано ушедшему), первым вице-президентом Олимпийского комитета России. Именно ему было поручено курировать спортивных журналистов, что он делал с удовольствием, радуя нас выдумкой, доступностью, да ещё и финансовой поддержкой. Это Кузин построил и открыл Дом спортивного журналиста на Долгоруковской, 27, где расположилась и Федерация спортивных журналистов России (ФСЖР). В конце каждого года сюда стекались анкеты, заранее рассылаемые ФСЖР по всем СМИ. Потом Исполком Федерации производил нехитрый подсчёт и, опять же через СМИ, опубликовывал имена будущих обладателей призов.
Призы же все эти годы изготавливались «Диалог-Конверсией», за что искренняя благодарность её руководителю Виктору Александровичу Егорову. Лёгкие – словно летящие – лани, стали неотъемлемой частью коллекций спортивных трофеев практически всех наших спортивных героев. Больше всех их у Елены Исинбаевой, Татьяны Лебедевой и Шамиля Тарпищева. Спортсмены и тренеры приезжали за трофеями и из родной Москвы, и очень издалека. Мы проводили церемонии и в Театре эстрады, и в Доме кино, пока не остановились на более как-то всем уютном – и спортсменам, и журналистам – привычном Олимпийском комитете России.
После торжественной церемонии обычно следовал товарищеский фуршет, неформальное общение со спортсменами, интервью, беседы. И если первые годы спортивные журналисты еще задавали вопросы: а что за церемония и какие они лани? – то постепенно всё, как и должно, встало на свои места. И чемпионы, и журналисты знают, что за призы делает «Диалог-Конверсия», и почему они вручаются приблизительно в конце января. Да потому, что числа этак до 14-го страна дружно гуляет и спит, собрать никого всё равно невозможно, а потом уж, отоспавшись, начинает кипеть обычная жизнь, в которую хорошо вписывается и наш праздник.
Но мне бы не хотелось, чтобы «Серебряные Лани» представлялись читателю этой книги некой безоблачно счастливой лубочной картиночкой. Ничего подобного. Усилия, чтобы провести праздник, требуются огромные. Я уж не говорю о рассылке писем, созыве гостей – самих спортсменов и спортивных начальников. Все заняты, все на сборах – соревнованиях. И приходится стараться как следует.
Сложно, и это тоже понятно, с финансами. Очень помогают тут генеральный спонсор Федерации спортивных журналистов России «Банк на Красных Воротах» и его руководитель, спортивный меценат Александр Петров. Всегда рядом «Диалог-Конверсия». Иногда выручают компания «Кока-Кола», Фонд поддержки развитию олимпийского движения имени Владимира Кузина, МГФСО, агентство «Имиджленд-Эдельман», возглавляемое Вероникой Моисеевой... ОКР предоставляет помещения без всякой арендной платы, а находящийся в нём ресторан разрешает закупать некоторые, понятно какие, необходимые продукты по доступной, не ресторанной цене. Боремся, сражаемся, побеждаем.
Но выиграть раз и навсегда невозможно. Каждый год готовит новые испытания. Случаются и кризисы, и просто неудачные для нашего российского спорта олимпийские отрезки, когда проводить, как в 2010-м году, торжественные церемонии – что устраивать пир во время заболевания под названием чума.
Иногда, как президент ФСЖР, сталкиваюсь и с другим. Некоторые наши спортсмены несколько отяжелели от тяжести заработанного. Это видно и по манере общения, и по отношению к призам. Пусть ценным, определённым не начальством, а журналистами, но выраженным не в денежных единицах. Подхожу к известной теннисистке, обычно дружелюбной и интеллигентной. Но за призом она не приедет, предлагает подойти к агенту. Та тоже не заинтересована, хватит славы и без этого. Денежное благополучие меняет людей, это и понятно. Но остатки того, что называется Фэйр Плей*, должны же сохраняться, брать верх над иными, более низменными чувствами.
Мы многое теряем в современном спорте высших достижений. Подмена одних ценностей совсем иными превратилась в явление до боли обыденное. Мне жаль, что премии и призы лишь в одном материальном выражении ласкают гораздо больше, чем награды иного качества. Говорят, таково веяние времени. А нет ли здесь связи с тем, что вместе с этим веянием мы теряем, надеюсь не навсегда, и позиции в мировом спорте высших достижений?
Или другой пример. Вручаем призы, и олимпийский чемпион, специально приехавший издалека, раздосадован поведением хорошо знакомого мне журналиста. Я-то знаю, что он всегда такой: шумит, не обращает внимание на других, может резко прервать любого неуместным высказыванием. А сейчас олимпийский чемпион, понятно, недоволен громкими, никакого отношения к проходящей церемонии не имеющими репликами, издаваемыми этим репортёром. Просит как-то остановить его, и я подхожу к знакомцу прямо с микрофоном. Но куда там. Получается неприятный казус. Заминка в награждении. И виновник всего этого даже не понимает что происходит. Он ведёт себя так всегда. Требуется несколько минут, чтобы выйти из неловкой ситуации.
В принципе, ничего страшного. Но обидно. Тут не пахнет не только Фэйр Плей, нет элементарного уважения к коллегам.
Что делать, чтобы мы оставались интеллигентными людьми? Как добиться того, чтобы держава не попала, не скатилась в разряд середнячков от спорта, где и место в первой шестерке ценилось бы и воспевалось как первое?
Россия – страна примера. У нас личный и умело преподнесённый положительный опыт вызывает, проверено на практике, целую волну последователей. Посмотрите, с каким интересом воспринимает молодежь появление на татами премьер-министра Владимира Путина в экипировке дзюдоиста. Каждый проведённый им на людях бросок – это и показательный приём против охватившей молодежь лени, апатии. Знаю на примере нашей правительственной «Российской газеты», что опубликованные снимки премьера на ковре, вызывают не меньший, а гораздо больший интерес, чем его так называемые официозные фото. Вот она – настоящая привлекаловка и завлекаловка для молодых, в лучшем случае уткнувшихся в компьютер, в худшем – ширяющихся где-то по чердакам и подвалам. Конечно, нельзя говорить, что появление Путина в борцовском кимоно или во всю гребущего (и умело) на регате президента страны Дмитрия Медведева сразу решают проблему некоторого нездоровья нации или тут же заставляют хиловатых представителей молодого поколения бежать в фитнесс-центр, записываться в спортивные секции.
Нет, давайте признаем, что нет. Но определённая работа в мозгах молодых всё же происходит. Чужой пример заставляет, по крайней мере, задуматься. Если идолы и столпы нации, добравшиеся до самых до политических и социальных высот, занимаются спортом, то, может, стоит попробовать и мне. Только попробовать, а там посмотрим.
И для меня лично физкультурно-спортивные увлечения президента ли, премьера – это и пример Фэйр Плей, проявленной в жутком временном дефиците, обусловленной небывалой занятостью двух ключевых руководителей державы. Они оба воспринимаются единомышленниками по нашему общему с ними и с вами спортивному сообществу. Как близкие, понятные партнеры, вносящие такую же, как я и тот парень лепту в привлечение нации к физической культуре, к привлекательности вполне достижимого (это же видно) спортивного результата. Фэйр Плей, то есть «справедливая игра», ведётся по единым для всех правилам.
На мой взгляд, Фэйр Плей, несмотря на разнообразнейшие профессиональные формы существования нашего сложного российского сообщества, является тем целым, что могло бы в определенной степени сплотить всю нацию. Если хотите, в какой-то мере даже превратиться в национальную идею, в поисках которой потрачено столько времени и усилий. Тут и занятия физической культурой, что служит для оздоровления молодых. И отказ от применения любых форм насилия в отношение спортивного соперника, а, значит, при определённом продвижении идеи «справедливой игры», и соперника в конкретной, часто возникающей жизненной ситуации. Это и помощь тому же опять-таки спортивному оппоненту, которая может переноситься и совсем не на спортивную, а сугубо житейскую арену. Добавьте сюда добровольный отказ от использования преимуществ и привилегий, не являющихся плодом собственных победных усилий, а пришедших благодаря чужим неудачам, промахам или неблагоприятному для конкурента стечению обстоятельств.
Да, мы в определённой степени переносим кальку со спортивной стороны Фэйр Плей на нашу неотрегулированную обыденность. И что из того? Что мешает использовать чистые и незамаранные примеры в нашей полной противоречивости жизни? И здесь пресса, любая – пишущая или электронная – может, так и хочется написать «должна», внести собственный вклад в продвижение идей Фэйр Плей. Когда в конце переломных 1980-х мы вместе с профессором Владимиром Родиченко пытались, как тогда ещё говорилось, пропагандировать идеи «справедливой игры» в России, давалось это с превеликим трудом. Поверьте, усилия не пропали даром. Сейчас нас уже не засыпают искренними вопросами типа «а зачем?». Иногда мои коллеги-журналисты даже подсказывают примеры Фэйр Плей, что вдвойне приятно. Во-первых, появились сами примеры, а, следовательно, и творцы Фэйр Плей. Во-вторых, усилия этих благородных людей соответствующим образом оцениваются теми, кто пару десятилетий назад не имел о Фэйр Плей ни малейшего представления.
Согласен с авторитетами, кто, как двукратная олимпийская чемпионка по плаванию и первая женщина-спортивный комментатор на Эн-Би-Си американка Донна де Варона, считают, что в наши дни, из-за коммерциализации большого спорта, активные проявления Фэйр Плей встречаются в основном в массовом спорте. Что из того? Это же и здорово! Если мы расскажем о них нашим читателям и слушателям, «справедливая игра» привлечёт к себе еще больше внимания, станет примером для подражания, внедрится в сознание, слегка замутнённого цифрами и выкладками заработков – доходов столпов профессионального спорта. У них – своё, неотъемлемое для рекламного имиджа. У нас борющихся, или продвигающих «справедливую игру», – новые, нами проповедуемые этические нормы. Как одно мешает другому? Да никак.
Впрочем, и в большом спорте есть свои рыцари Фэйр Плей. На Олимпиаде – 64 в Инсбруке итальянский бобслеист Эугенио Монти отдал часть своего боба английскому спортсмену – отнюдь не другу, а сопернику. Монти занял второе место, но стал первым лауреатом Фэйр Плей. Тогда и родился девиз Фэйр Плей: «Это больше, чем золото». Примеры благородства собирает по всему свету Международный комитет «Фэйр Плей», основанный в 1965 году великим французским теннисистом Жаном Боротра. Создан такой комитет под председательством почётного вице-президента ОКР Родиченко и у нас, в России. Это мы выдвинули на один из почётных призов Фэйр Плей олимпийскую чемпионку батутистку Ирину Караваеву. На чемпионате мира судьи ошиблись и вывели триумфаторшу Игр-2000 в Сиднее на первое место. Ира заметила ошибку и сама отдала «золото» своей постоянной сопернице из Германии.
Каждый год Российский комитет «Фэйр Плей» получает немало сообщений о проявлениях «справедливой игры». Наиболее ярко проявившие себя спортсмены, физкультурники, спортивные организаторы и журналисты награждаются почётными дипломами. А самые яркие и заметные случаи проявления Фэйр Плей ежегодно отмечаются Международным комитетом, возглавляемым известным венгерским фехтовальщиком, врачом-кардиологом Енё Камути.
Я не наивный писатель, умиляющийся проявлениям Фэйр Плей. Но в мире есть и будет немало примеров спортивного благородства. Задача прессы – превратить их во всеобщее достояние. И тогда мы сможем с чистой совестью сказать: «И мы внесли свой небольшой вклад в привлечение молодежи к чистому, незапятнанному, здоровому образу жизни».
А теперь всё же давайте подумаем, есть ли в большом мировом спорте место для Фэйр Плей? Впадаю в риторику. И сразу же привычно, по-редакторски, себя и одергиваю. Не время для громких фраз. И не место, а хотя бы маленькое местечко. А еще точнее – крошечная лазейка, лазеечка, в которую проникнет, пролезет, прорвётся, проползёт тот редкий, единичный и штучный, в чьём сердце и разуме вопреки всему почему-то сохранилось спортивное благородство и огромная воля для совершения честных поступков.
Ну, какая честность, когда на кону любой крупной битвы гладиаторов сотни тысяч долларов ли, рублей или шекелей. И за короткий век, отпущенный спортивному таланту матерью-природой, надо успеть выложиться до конца, совершить немыслимое, побить и погнуть всех, чтобы обеспечить себе и своим хоть чем-то гарантированное, относительно стабильное будущее.
За годы с 1969-го, что я рядом с великими спортсменами, заметил в них серьёзные изменения. Не расплываясь мыслями, скажу в тему: меньше стали нарушать режим; если хотите, если попросту, то пить почти бросили. Не то что раньше. Ну, разве, пошалят немного по ночным клубам футболисты, чуть победакурят после немыслимых четверных друзья мои фигуристы... Берегут каждый миг, секунду на отдых, потому что выкладываются по-чёрному, по-страшному, так, как, возможно, не приходилось даже их великим и прославленным предшественникам. Слушают тренеров, ищут новых наставников, покидают насиженные места и оседают в благословенной Москве, где больше заботы, внимания руководителей и медиков. И денег, денег тоже, вернее не «тоже», а как раз их. Нет иного выхода. Происходит размен: молодые гении сознательно отдают способности и жертвуют здоровьем ради золота. Какого? Олимпийского, ибо, по-моему, патриотизм всё равно ещё генетически сидит в наших. И просто золота, которого с каждым годом и неделей требуется всё больше, больше, чтобы потом, после того, как закончится слава, жить нормально, и ни перед кем не унижаясь. А мы – Фэйр Плей, Фэйр Плей...
И тут снова вернусь к Жану Боротра. Помню, как впервые его увидел в Париже на «Ролане Гарросе». Я тогда не понял. Это почему? А это хтой-то? Шикарный, разодетый, весь из бутиков с улицы Монтень теннисный стадион «Ролан Гаррос» вдруг встал и зааплодировал невзрачному старичку, усевшемуся на ВИП-трибуне.
«Это – Боротра. Жан Боротра, лучший теннисист Франции, – объяснил мне приятель из парижских. – Не слышал?»
Но почему, всё-таки слышал. Он брал Кубки Дэвиса и побеждал здесь, на «Гарросе», в 1920-х, 1930-х. Прозвали за добрый нрав и спортивное благородство «Мушкетером». И страна Франция на всю свою историю сохранила о нём память. А он, да простит меня Господи, совсем к старости глухой, с вечным своим слуховым аппаратом, оставался таким же благородным и деятельным; деятельным, чёрт возьми, несмотря на всю тяжесть лет и глухоты.
Это Боротра, как я уже рассказывал, придумал награждать спортсменов за Фэйр Плей. С помощью друзей из ЮНЕСКО организовал Международный комитет «Фэйр Плей». И сразу же, так как нельзя было в его годы долго раскачиваться, придумал и вручил приз. И комитет, в который, кстати сразу же вошли и спортивные журналисты из Международной ассоциации спортивной прессы (AIPS), выбрал первого победителя. То был знаменитый бобслеист Эугенио Монти. Да, Боротра вручил первый приз Монти.
Ладно, друзья скептики, было давно, но согласитесь, красиво, а?
Я познакомился с Боротра. И даже бывал у него в квартире, в фешенебельном районе французской столицы, где живут только богатые или очень богатые. Боротра был богат. Владел не квартирой, а этажом в доме на авеню Фош. Принимал меня без всяких церемоний. Я кричал ему в трубку, он прижимая руку к уху отвечал. Не буду долго рассказывать. Оцените лишь этот эпизод.
А был ли всё же момент за вашу долгую карьеру, когда вам становилось стыдно за нечто совершённое на корте или в жизни?
На корте – никогда. А в жизни... – высокий и несгорбленный старичок задумался. – Однажды я выиграл крупный турнир. И министр одарил меня старинным портсигаром. Его бы в Лувр – не министра – тот тяжёлый, здоровенный портсигар, который, наверно, носил ещё какой-нибудь из Луи (по-нашему – Людовиков – Н.Д.); так приятно ложился и в карман, и на тумбочку. Потом я почувствовал тревогу, беспокойство. Мне не давала покоя мысль: значит, я играл за деньги? Я засунул подарок подальше, ещё дальше. Он жёг не карман – сознание. Я собрался с силами. Я написал письмо. Я отдал портсигар дарителю. Я был счастлив, – Боротра перевёл дыхание.
Да, нет, не надо делать из меня наивного пай-мальчика, умиляющегося истории чуть не столетней давности. Конечно, понимаю, что сегодня всё, ну абсолютно всё и везде, – по-другому. Ну, неужели ничегошеньки так и не осталось, и хоть крупинка благородства не отыщется?
Их и собирает по всему свету Международный комитет «Фэйр Плей», членом которого от России имею честь состоять вместе с профессором Владимиром Родиченко. Я рассказывал о лауреате Фэйр Плей Ирине Караваевой. Так вот, та же Ирина устроила срочный сбор средств на операцию для травмированного спортсмена сборной, вложив больше всех остальных свои, кровные. Или помните гимнаста Лешу Немова с его приложенным к губам пальцем? Тогда в Афинах он успокоил зал, раздосадованный жуткой несправедливостью. Немова засудили, и люди негодовали. Вот Алексею и пришлось их по собственному почину успокаивать, чтоб не мешать другим соревноваться дальше.
Про Немова – совсем не случайно. Пусть упрекают меня в излишнем патриотизме. Корят, будто вижу во всём мировой заговор. Но бывая с 1976 года в качестве журналиста, иногда переводчика, порой члена крупных Международных федераций на Олимпийских играх и прочих первенствах, убедился: за нами, то бишь нашими спортсменами, идёт охота. Никого, кроме, может, болгар, не пекут так тщательно, как русских. Ну где ещё и с кем можно было проделать такой трюк, который исполнили с лыжницами на Играх в бесчестном американском Солт-Лейк, да ещё и Сити? Объявить о давно обнаруженном допинге только перед стартом – это же убить команду. В ней кроме Лазутиной и Даниловой было в ту пору столько отличных девчонок, которым не дали чисто практически заменить провинившихся и выйти на старт. Или предпоследняя история с легкоатлетками накануне Игр-2008. Зачем было держать их под колпаком и оглашать список виновных только за неделю до старта? Это ж вам не ЦРУ и не КГБ. Или недавно мариновали всю сборную по биатлону, ломали её из-за троих уже пойманных и обречённых. Не по-людски всё это. И как вам решение переиграть с наградами, законно взятыми на чемпионате мира-2009? Чудов отдал золото норвежцу. Бьорндален велик, но к чему такие подарки? А попробуйте припомнить, чтоб кого-то из иностранных лишали золота и отдавали нашим. Суперсправедливый спортивный суд в Швейцарии даже и не подумал отобрать первое место у насквозь исколотого американца-велосипедиста и наградить Екимова, ни разу за 20 лет в дурном не замеченного.
Меня поправят. А вот норвежец Бьорндален пошел после нового вручения медалей в гостиницу. Говорил с Максимом Чудовым, и долго-долго. Это всё-таки... И что, как развернулось действие дальше? Сю-сю – пу-сю...
Пишу об этом подробно и серьёзно. И клоню к тому, что пора нам завершать игры с допингом. Наши эксперименты обречены на провал. Личный позор ещё смываем и забываем. На Отчизне он – вечным грязным пятном. Уж запамятовали, кто из наших попался в недалеком 2002-м. Помнят только: русские лыжницы. Помимо всего прочего, нельзя быть под международным колпаком и надеяться: пронесёт, как-нибудь проскочим. Наше исконное «авось» на их языки не переводится.
Экономика – экономикой, бедность и стремление выбраться в обеспеченные понятно. Но природа и международное положение распорядились так, что мы обречены быть честными. Россиянам, русским выигрывать можно только так. Точно. Доказано. Остальное – бесполезные суды, обречённые на проигрыш, девичьи слёзы, которым не верят не только в Москве, конец карьеры и точка. Начинайте с нуля, отмывайтесь без всякой надежды.
Нет, я даже не призываю отдавать главному сопернику запасные части от собственного боба, как Монти в жутко далеком 1964-м, когда нынешних чемпионов и не было в планах маменьки с папенькой. Я признаюсь честно: в Международном комитете «Фэйр Плей» я в свои 61 чуть не самый молоденький. Быть может, по мнению некоторых, Фэйр Плей – устаревший идеализм. Не согласен, но и такая точка зрения имеет право быть. Нам нелегко искать примеры благородства. Да чего говорить, если на мощнейшем спортивном семинаре с участием пары сотен журналистов из нескольких десятков стран Европы, на котором я выступал с докладом о Фэйр Плей, имени Монти не знал никто. Понимаете – никто.
Но всё равно, в нашем положении даже практически, прости ласковый Боженька, лучше оставаться честным. Не дешевле будет, это уж совсем цинично, нет, не об этом я. А о том, что честность в конечном итоге вернётся сторицей:
добавит не испорченного химической гадостью спортивного долголетия;
позволит собрать больше медалей и, как следствие, иных более материальных наград, а также «Серебряных Ланей»;
создаст хорошую репутацию, которая ещё поможет в другой, не спортивной жизни;
и если здоровье не загублено всё из-за того же, то жизнь эта будет долгой; (насчёт счастливой – гарантий всё же никаких);
можно честно смотреть в глаза всем; тоже не каждому дающаяся радость;
реально претендовать на приз «Фэйр Плей» за проявление благородства на протяжении всей спортивной карьеры – и это не шутка.
Обвинения в наивности категорически не принимаются.
Послесловие: когда я был маленьким
Знал я тогда иностранные языки не очень и плохо, а спорт любил страшно. Подрабатывал совсем мальчишкой в Спорткомитете СССР переводчиком. Меня заметили, и, платя студенту 30 процентов суточных, стали брать заграницу переводчиком сборных страны.
Раздевалка наших конькобежцев на знаменитом норвежском «Бишлете» всегда была одна и та же и всегда с немцами из ГДР. И вот первая картиночка перед стартом: беленькая немка-врач с лицом красавицы Эльзы улыбчиво подзывает послушного паренька. Тот подходит, оголяет торс, и Эльза, привычно даже не срывает, а только наполовину отклеивает пластырь на вене. Всаживает туда укол, парень привычно морщится, пластырь возвращается на место, а шприц летит в помойную корзину. Конькобежец из дружественной нам страны подпрыгивает от боли.
Меня, «на новичка», от всего этого для начала вытошнило. Знаменитый чемпион Евгений Гришин подсмеивался: «Ну, чего, понял, как бегают наши немецкие братья? Ты чего тут обливаешься? Давай, смотри. У нас такого не увидишь». Мой старший друг, трехкратный чемпион мира Олег Георгиевич Гончаренко утешал: «Коль, у них – так. Ты не расстраивайся. Вот проклятый допинг. Но он им всё равно не помогает. Развели свою химию... Хоть бы постеснялись».
С допингом тогда не особо боролись. Шел 1971-й год. С Эльзой я перестал здороваться, а допинг по-прежнему ненавижу до тошноты.
И в заключение, если позволите, я хотел бы поведать вам о своём кумире Эугенио Монти. Том самом итальянце Монти, признанным самым благородным спортсменом мира, пустившем себе пулю в лоб. Аминь герою. И Фэйр Плей тоже?
Сегодня, во времена царства спортивной коммерциализации, гонки подлых допинговых технологий, тотальной эгоистичности чемпионов, о Монти вспоминают всё чаще. Может и потому, что он – та самая золотая песчинка или песчиночка, которая заставляет верить, что ещё не всё в большом спорте потеряно, а герои типа Эугенио всё-таки вернутся? Вот и июлем 2009-го запруженная народом Пьяцца Синьорелли неподалеку от собора Святой Маргариты в итальянской Кортоне дружно и искренне отбивала ладони. Это награждали посмертно чуть ли не причисленного к лику святых Эугенио Монти Международной премией «Меценат» за его дела, оставленные в пример нам, в иной эпохе живущим.
Безоговорочно сильнейший, официально провозглашённый лучшим пилотом мирового бобслея, он никак не мог подтвердить это олимпийским золотом. В 1956 в родной ему Кортине д'Ампеццо взял две серебряные медали в двойке и четвёрке. Через четыре года американцы, всегда работающие только на себя, плюнули на все обязательства и впервые за всю историю Зимних игр просто взяли и не построили бобслейную трассу в Скво-Вэлли. Но вот в 1964-м в Инсбруке удача наконец-то была на стороне Монти. Он лидировал в своей двойке, и ничто не могло помешать победе. Даже возраст подсказывал: пора выигрывать, уже 36, сейчас или никогда. К тому же у главных конкурентов – англичан – сломался боб. Что ж, бывает.
Снова возвращусь в те годы, приведу подробности. Да, бывает и не бывает. Монти, признававший двойку английского пилота Тони Нэша и Робина Диксона главными конкурентами, снял со своего боба необходимую деталь и отдал соперникам. Британцы поблагодарили и выиграли. Действительно, собственными руками отдал победу соперникам.
И так мне хотелось узнать, случайно ли? Почему именно Монти? Безумный порыв, или сидело в нём нечто иное, от других отличающее? Остался ли этот поступок единственным, и как сложилась жизнь дальше? Ведь единицам типа Монти сегодня, да и вчера, нелегко существовать в переламывающей всё и вся суровой человеческой гуще.
Я ожидал и дождался этого вздоха «уф»: нет, конечно, не случайно. И не зря просидел я четыре дня отпуска в крошечном итальянском горном селении. В странной гостинице, перестроенной из старинного собора 17-го века, куда приехали хорошо знавшие Монти соратники. Врать в стенах пусть и бывшего, но храма, его товарищам – олимпийским чемпионам Лучано де Паолису и Марио Армано – было никак нельзя.
А началось все с лёгкого конфуза. По понятной причине я для начала обозвал седовласого Марио «Армани», и он меня строго поправил: «Нет-нет, я не кутюрье. Я – бобслеист Армано». Но быстро притерлись друг к другу, вместе завтракали и ужинали. Еще одна олимпийская легенда, шестикратная чемпионка Игр Лидия Павловна Скобликова, с интересом слушала наши беседы. Лучано, почти забывший английский, тем не менее внимал каждому слову и подсказывал детали. Армано же, в свои 68 теряющий из-за старых травм слух, говорил очень громко на своём непривычно хорошем для итальянцев английском.
– Английский – это тоже благодаря Монти, – пояснил он. – Когда я, бывший легкоатлет, пришел к Эугенио разгоняющим, он вроде бы невзначай обучил меня всем премудростям пилотажа. И я, бывший рядовой итальянской армии, сумел получить хорошую работу в США: тренировал их бобслейную сборную.
– Марио, а каким вообще был Монти? Вот он по существу отдал золотую медаль в двойке бриттам. А если б знал, что отдаёт с частью боба и золото?
– Если б он знал это и тысячу раз, то всё равно поступил бы также, – вздохнул Армано. – И его авторитет пилота был столь высок, что спорить с ним считалось неприличным. Почему-то никто не вспоминает, как на тех же Олимпийских играх 1964-го он сотворил нечто похожее, но только для канадской четвёрки. Их боб сломался, и Монти ринулся на помощь. Вот у кого пальцы были сделаны, как мы говорим, из золота. Сам починил его, долго промучившись над поломкой вместе с нашими итальянскими механиками. Канадцы выиграли, Монти с ребятами переехали на третье место. Однако есть всё же Господь Всевидящий. После Игр-64 Монти решил во что бы то ни стало выиграть. Азарта и желания в этом 40-летнем человеке сидело больше, чем в нас, мальчишках. И в 1968-м Италия вместе со своим пилотом Монти выиграла два золота в двойке и четвёрке. Однако и тут Эугенио решил было если не отдать золотую медаль, то поделить её напополам с немцами. В двойке Италия показала то же время, что и ФРГ, но первенство вполне законно отдали Монти с Паолисом: они установили рекорд трассы. Помнишь, Лучано?
Лучано выдал тотчас переведённую мне тираду на местном:
– Монти уже собирался к судьям. Мне, партнеру по двойке, он сказал, что если я не против, золотую медаль надо делить. Эти немцы – симпатичные ребята, они ничуть не хуже нас с тобою, нам лишь повезло в первом заезде. Должна же быть в этом мире справедливость. Я молчал. Моему другу и учителю шёл пятый десяток, эти Игры должны были стать для него последними, и все, включая самого Монти, это понимали. Тут Эугенио окружили ребята из нашей четверки. Они молили: не ради кого-то, ради тебя – лучшего пилота мира, ты же установил рекорд с Лучано, оставь первое место себе, оно – законное, ваше.
Тут продолжил Армано:
– Это мы его с трудом уговорили. Наш Монти, прозванный за рыжий цвет волос «Летающим красноголовым», был явно недоволен. Довольно хмуро признался, что уступает только из-за уважения к мнению большинства. Хотя первое место было не нашим, а его с Лучано, не проронившим тогда ни слова. Такой был Монти человек. Другие пилоты гоняли своих ребят как хотели. Бывало надраиваешь боб час, другой, третий. Тут каждая сотая секунды на трассе катит за тебя или против. Придёт Эугенио: «Хватит – хватит, молодцы, отдыхайте». Мы уходим, а он, уже не слишком и молодой, часами драит боб в одиночку. Работал в день часов по 15, когда шли соревнования, то и, клянусь, по 19. Он был, конечно, гением пилотажа. Я не могу понять, как он вычислял все эти траектории. Однажды после финиша я с ужасом заметил, что Монти вёл четвёрку с залепленными снежной крошкой глазами. Виднелась лишь четвертинка его зрачка. Понимаете, на бобслейных трассах легче всего на свете сделать одно – разбиться. С Монти я не получал травм. В тот раз мы всё равно выиграли, а Эугенио, поняв мой страх и за себя, и за него, потом тихо сказал мне: «Марио, я за все ручаюсь. У человека нет ничего дороже жизни своих друзей».
После Белой Олимпиады в Гренобле он ушёл из спорта. Занялся своей бобслейной трассой в Кортине д'Ампеццо. Он её лелеял, чистил, холил. Иногда я думал, можно ли и нужно ли быть таким фанатиком и перфекционистом? Требуется ли всегда отдаваться делу на 100 и только на 100 процентов? И у меня нет на это ответа. А у Монти – он был.
Паолис тяжело вздохнул. Армано нахмурился. Тяжёлым было молчание.
– А что было дальше? – спросил я.
– Дальше? Было очень плохо, – Армано с громкого своего голоса перешёл на шёпот. – Как это вышло? Не знаю, но его сын стал наркоманом и ушёл в иные миры. Быть может, чрезмерная доза? Эугенио страдал. Его замучила болезнь Паркинсона. Сейчас против неё столько лекарств... Но Монти угнетала даже не болезнь, а то, что он уже не мог быть самим собой: сильным, решительным, постоянно вкалывающим на своей бобслейной трассе, устраивающим соревнования. И он добровольно, заранее подготовившись, прервал собственную жизнь, которая уже не представляла для него смысла. Или отлично, или – никак. Эугенио Монти решил – никак. В 2003-м пустил себе пулю в лоб.
Осталось ли местечко для Фэйр Плей? Время Монти ушло. А приходит ли другое? Бесспорно, но совсем иное, к Фэйр Плей отношение не имеющее. Не всем же быть Эугенио Монти. Хорошо хоть, что его помнят. Но ведь он и сам посчитал, что его время истекло... И безвозвратно?
*Fair Play (англ. – справедливая игра) – свод этических и моральных законов, основанных на внутреннем убеждении индивидуума о благородстве и справедливости в спорте. (Википедия).
Международный комитет «Фэйр Плей» (Committee International for Fair Play – CIFP) – Международная неправительственная организация. Создана в 1964 году. Основатели: Организация ООН по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО), Всемирный совет физического воспитания и спортивной науки (СИЕПСС), Международная ассоциация спортивной прессы (AIPS) и известный французский теннисист середины XX века Жан Боротра. Основные направления деятельности Комитета: пропаганда принципов честности и благородства в спорте и ежегодное присуждение наград. Действующий президент Комитета – известный венгерский фехтовальщик и спортивный деятель Енё Камути. В состав Комитета входят 130 коллективных членов (национальные олимпийские комитеты, в том числе ОКР, международные спортивные федерации, другие организации) и индивидуальные члены. Руководящие органы Комитета – Генеральная ассамблея, в которой могут участвовать все члены CIFP, и Совет из 30 членов, в состав которого с 2003 года входит председатель Российского комитета «Фэйр Плэй» В.С. Родиченко, а с 2007-го – и Н.М.Долгополов.
Начало движения «Фэйр Плей» в России относится к 1990 году. Олимпийский комитет России (ОКР) официально вступил в Международный комитет «Фэйр Плей» в 1992 году. В сентябре 1995-го Россия была принята в Европейский комитет «Фэйр Плей». Возглавляет Российский комитет «Фэйр Плей» (РКФП) профессор Владимир Родиченко, почётный вице-президент Олимпийского комитета России. (Большая олимпийская энциклопедия).
Фотографии 
